Преподобный Евагрий Шио-Мгвимский, сподвижник Шио Мгвимского
Память 4 февраля и 4 января, вместе со сподвижниками тринадцати Сирийских отцов
Преподобный Евагрий был Картлийским вельможей, правителем Цихедиди. Сын благочестивых родителей, он с отрочества обучался Святому Писанию.
Однажды, Евагрий, охотясь в своих владениях, в горах Саркинети, внезапно увидел странную птицу, похожую на голубя, которая клювом куда-то несла пищу. Запомнив направление, куда она летела, Евагрий в следующий день направился туда и увидел в пещере молящегося старца.
Удивленный необычностью увиденного, Евагрий преисплонился святым рвением и кротко попросил святого отца, позволить ему остаться при нём. Святой Шио вначале отказал Евагрию, но тот настойчиво упрашивал старца. Преподобный Шио решил узнать Волю Божью и испытать твёрдость решения просящего. Он дал ему свой посох и сказал: "Опусти сей посох в реку Мтквари; река расступится, и ты пройдешь по суше. Ступай домой и распорядись своими владениями. На обратном пути опять опусти посох в реку и, если река опять расступится перед тобой, прейди ко мне, а если не расступиться, возвращайся домой, ибо, Господь не желает того, к чему стремишься ты".
Вернувшись домой, Евагрий распорядился своими владениями, обеспечив домашних и придворных всем необходимым, роздал имущество нищим и вернулся к отцу Шио. На обратном пути чудо произошло вновь: река расступилась перед ним и дала путь вставшему на стезю ангелоподобной жизни.
Молва о подвигах преподобных Шио и Евагрия распространилась по всей Грузии. Многие оставляли мир и начинали монашескую жизнь.
Достигнув преклонного возраста, святой Шио собрал братьев и сказал им: "Выберите одного из вас, который будет пастырем этого братства, ибо настало время моего уединения. Решил я спуститься в пещеру, подготовленную мною жильём и могилой себе!"
По просьбе братьев святой Шио избрал настоятелем монастыря преподобного Евагрия.
Преподобный Евагрий покорно принял бремя настоятеля братии и с Божьей помощью и молитвами отца Шио мудро правил монастырём.
Священномученик Авраамий Арвильский, епископ
Пострадал во время гонения на христиан в Персии при царе Сапоре II. Когда святого принуждали отречься от Христа и поклониться солнцу, он ответил: "Какое безумие оставить Творца и поклоняться твари! Солнце не есть ли творение Бога моего?" После этого его жестоко били и истязали.
Во время мучений святой Авраамий молился, повторяя слова Спасителя: "Господи, не вмени им греха, ибо не знают, что делают!" Священномученик был обезглавлен мечом в селении Фелман.
Священномученик Филей, епископ Тмуитский
Св. Филей был епископом в Тмуите (Тмуисе) в нижнем Египте; происходил от благородной и богатой фамилии. Имея сведения в философии, исполнял в своем отечестве самые важные обязанности, но отказался от богатства и почестей для нищеты Христовой.
Пострадал в 307 г. от фиваидского правителя Кульциана, был обезглавлен.
Известны два его послания: "Увещание к мученичеству", написанное к жителям Тмуита, и "Послание к Мелитию, епископу Ликопольскому". Значительную часть первого сочинения сохранил для нас Евсевий. Послание к Мелетию написано от имени четырех епископов. Мелетий тайно и без ведома святого Петра Александрийского посвятил в Александрии двух искателей священства, имея в виду через них составить себе партию в Александрии. Этот поступок поспешили обличить епископы. Оба послания Филея изданы у Галланда, "Biblioth. Patr." (т. IV).
Мученик Филором или Филор, трибун
Св. Филором занимал в Александрии важное место, управляя царским хозяйством. Был обращен в Христианство святым епископом Филеем, с которым и пострадал за исповедание веры в Александрии от фиваидского правителя Кульциана в царствование Диоклитиана и Максимиана в 307 году со многими.
Священномученик Алдэйт Глостерский (Aldate), епископ
Уроженец Бретани, жил в западной Англии. Стал епископом Глостерским. Был известен своим патриотизмом, призывал соотечественников к сопротивлению нашествию язычников. Сподобился мученической кончины.
Тропарь
глас 1
Through thy pious upbringing thou didst become a shining beacon of the Orthodox Faith, O Hierarch Aldate. Wherefore, O Saint, intercede for us that not straying from the true Faith, we may attain eternal salvation.
Кондак
глас 2
As a torch of truth, a tower of strength, a bastion of Faith, O Martyr Hierarch Aldate, thou art the adornment of Gloucester, the joy of all our nation and most worthy of all praise.
Священномученик Иоанн Артоболевский, пресвитер
(Протоиерей Иоанн Артоболевский. Москва. Таганская тюрьма. 1938 год)
Память 4 февраля, в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской, в Соборе Бутовских новомучеников и в Соборе Московских святых.
Родился 9 января 1872 года в селе Проказна Лунинской волости Мокшанского уезда Пензенской губернии в семье священника Алексия Артоболевского. Односельчанин и младший товарищ В.О. Ключевского.
Окончил духовное училище и Пензенскую Духовную семинарию. В 1891 году, как лучший ученик семинарии, он был послан продолжить образование в Московскую Духовную академию, которую окончил в 1895 году.
Иван Алексеевич, еще будучи студентом, был талантливым проповедником, и одна из его проповедей обратила особенное внимание учившегося тогда же в академии Ивана Васильевича Успенского, впоследствии архиепископа Тверского Фаддея, ревностного подвижника, закончившего жизнь мученически, который записал тогда в своем дневнике, что Артоболевский произнес проповедь о призвании апостолов.
В 1896 году стал помощником секретаря Совета и Правления Московской Духовной академии и преподавателем Священного Писания и еврейского языка в Вифанской Духовной семинарии. В 1899 году он был удостоен звания магистра богословия за работу «Первое путешествие апостола Павла с проповедью Евангелия».
6 июля 1905 года был рукоположен в сан священника ко храму святой равноапостольной Марии Магдалины при московском Императорском коммерческом училище; в храме он сразу был назначен настоятелем, а в училище — законоучителем.
В 1907 году был назначен настоятелем Александро-Невского храма при Усачевском училище.
В 1911 году отец Иоанн получил звание профессора богословия и был назначен заведующим кафедрой богословия при Петровской сельскохозяйственной академии, а также священником домового академического храма святых апостолов Петра и Павла. Церковь стояла на том месте, где сейчас памятник Вильямсу. Ее снесли в середине 1920-х годов. В 1916–1917 годах он читал лекции по богословию студентам Рижского Политехнического института, эвакуированного в это время в Москву.
Был одним из наиболее «прогрессивных» членов Общества любителей духовного просвещения.
В 1917 году епархиальный съезд избрал отца Иоанна членом Поместного Собора от Московской епархии. На Соборе он принимал активное участие в работе отделов богослужения и преподавания богословия в высших учебных заведениях.
После революции, в марте 1918 года, кафедра богословия в Петровской сельскохозяйственной академии была упразднена; отец Иоанн продолжал служить в храме при академии, с марта 1918 года он её настоятель. В 1919 году он был возведен в сан протоиерея.
(1888 год. Храм Петра и Павла в Петровско-Разумовском. Разорен и разрушен в 20-е годы прошлого столетия. Теперь на месте бывшего алтаря проложены трамвайные пути (Тимирязевская ул.))
С лета 1920 г. по февраль 1921 г. - помощник редактора академических изданий Московской Духовной Академии.
В ночь с 16 на 17 августа 1922 года отец Иоанн был арестован и заключен во Внутреннюю тюрьму ГПУ. 18 августа состоялся допрос, и на вопросы следователя священник ответил: «В православном кружке христианской молодежи-студентов бывал около пяти раз в качестве гостя в конце 1921 года и начале 1922 года. Руководителем его я не был. В одно из воскресений Великого поста, перед изъятием ценностей, мною было без всяких комментариев прочитано послание Патриарха Тихона. Считаюсь преданым суду революционного трибунала по обвинению в агитации против советской власти. Сознательно я никогда во время проповедей не касался политических тем, но возможно, что иногда приходилось указывать на тяжелое положение страны, голод и прочее».
Следователь, по-видимому, сказал ему, что за содеянное он может быть выслан за границу, и отец Иоанн написал заявление, что просит разрешить ему добровольный выезд в город Ригу за свой счет.
19 августа следователь составил заключение по делу и написал: «Рассмотрев дело о гражданине Иване Алексеевиче Артоболевском, бывшем профессоре Петровско-Разумовской сельскохозяйственной академии по кафедре богословия, обвиняемого в использовании своего положения священнослужителя с целью контрреволюционной агитации во время проповедей в храме и в частном быту, в организации в Петровской сельскохозяйственной академии кружков христианской молодежи, в руководстве и придании им черносотенного характера, в разлагающей деятельности среди студенчества в виде постоянной антисоветской и антикоммунистической пропаганды, облеченной в религиозную форму, в распространении и чтении в церкви провокационного послания Тихона перед изъятием ценностей, то есть в пассивном сопротивлении изъятию, и в том, что с момента Октябрьского переворота и до настоящего времени он не только не примирился с существующей в России в течение пяти лет рабоче-крестьянской властью, но ни на один момент не прекращал своей антисоветской деятельности, причем в моменты внешних затруднений для РСФСР он свою контрреволюционную деятельность усиливал, — нашел, что всё вышеизложенное материалами, имеющимися в деле, подтверждается. И посему, на основании статьи 2 литер Е положения о ГПУ от 6.02.1922 года, полагаю: в целях пресечения разрушительной антисоветской деятельности гражданина Артоболевского Ивана Алексеевича, выслать его из пределов РСФСР за границу, но принимая во внимание его заявление с просьбой о разрешении добровольного выезда за свой счет — из-под стражи освободить, обязав его подпиской о выезде за границу в семидневный срок».
21 августа 1922 года Коллегия ГПУ постановила выслать священника «из пределов РСФСР за границу... Освободить на семь дней с обязательством явки в ГПУ по истечении указанного срока». На основании этого постановления отец Иоанн был освобожден. Однако 22 августа следователь революционного трибунала составил свое заключение: «...как видно из заявления обвиняемого Артоболевского, он, Артоболевский, подлежит высылке из пределов РСФСР, как являющийся опасным для общественного правопорядка и могущим причинить ущерб диктатуре рабочего класса... по настоящему делу Артоболевскому грозит тяжелое наказание... поэтому пребывание его на свободе является общеопасным — заключить Артоболевского, священника церкви Петра и Павла в Петровском-Разумовском, под стражу в Таганской тюрьме».
О. Иоанн, обремененный семьей, срочно распродал имущество, квартиру, получил заграничный паспорт, но на вокзале перед отправкой заграницу был снова арестован. 7 октября было составлено окончательное заключение по делу, в котором писалось, что священник «в период изъятия церковных ценностей оглашал в церкви с амвона во время богослужения послание бывшего Патриарха Тихона, призывающее к сопротивлению изъятию церковных ценностей, что с момента Октябрьского переворота и до настоящего времени он не только не примирился с существующей в России рабоче-крестьянской властью, но остался ее врагом... Материал в отношении Артоболевского достаточно полный и следственных действий более производить не требуется... Материал о священнике представить в Московский революционный трибунал на предмет приобщения к имеющемуся делу по обвинению Артоболевского в контрреволюционной деятельности».
Дело было передано в революционный трибунал. II этап московского процесса об изъятии церковных ценностей проходил в Москве в ноябре—декабре 1922 года:
Из обвинительного заключения 32 клириков, проходивших по делу: "...Артоболевский, состоя членом организации, называемой Православной Иерархией... ...по предварительному соглашению с другими... ...с целью воспрепятствовать общими усилиями проведению в жизнь постановления ВЦИК от 26 февраля 1922г. и инструкции к нему об изъятии церковных ценностей в специальный фонд ЦК Помгола... ...вошел в преступное сообщество, организованное представителями высшего духовенства и возглавляемое бывшим Патриархом Тихоном. В осуществление поставленных этой организацией контрреволюционных целей в течение марта и апреля 1922г. в г.Москве и Московской губернии сознательно и умышленно: а) усиленно распространяли... воззвание (Патриарха Тихона), заведомо ложно... ... указывающее, что церковные ценности являются неприкосновенными и неподлежащими изъятию, ... что всякое посягательство на них есть святотатство; б) тайно и явно призывали верующих к массовому и открытому противодействию постановлению ВЦИК, ...последствием чего при фактическом изъятии произошли во многих местах республики... ...эксцессы, приведшие к кровавым событиям и пролитию крови...; в) ...с амвона... и в беседах с прихожанами распространяли заведомо ложные о деятельности должностных лиц, администрации Советской власти и отдельных членов местных комиссий Помгола сведения, возбуждающие в населении враждебное к ней отношение, что предусмотрено 69, 62, 73 и 119-ой ст.ст. УК РСФСР".
Протоиерей Артоболевский на суде виновным себя не признал, но признался, что "воззвание Патриарха Тихона огласил". В своем последнем слове он сказал: "Прошу Трибунал обратить внимание на мое семейное положение из четырех человек, а также имею семью своего умершего брата из 5 человек и прошу Трибунал дать мне возможность вернуться к моей семье, т.к. они без меня будут обречены на вечные мучения".
13 декабря 1922 года революционный трибунал приговорил отца Иоанна к трем годам тюремного заключения, сокращенные по амнистии втрое. 17 января 1923 года постановлением ВЦИК священник был освобожден.
В 1924 году отец Иоанн был награжден митрой и включен в состав членов Высшего Церковного Совета при Святейшем Патриархе Тихоне. В Москве он служил в Петропавловском храме при сельскохозяйственной академии до его закрытия в 1927 году, после чего был назначен настоятелем Введенского храма в Черкизове (Введение на платочках).
24 января 1933 года власти снова арестовали священника и заключили в Бутырскую тюрьму в Москве. Арестован за противодействие властям: при очередном изъятии ценностей решили забрать серебряный оклад старинного Евангелия и тут же начали вырывать из него страницы. О.Иоанн запротестовал и тут же был арестован. Вместе с ним было арестовано тринадцать человек. Все они обвинялись в том, что собирались для бесед на религиозные темы, на которых будто бы вели антисоветскую пропаганду. Следователи, однако, не сумели выдвинуть против них никаких сколько-нибудь обоснованных обвинений, за исключением тех, которые содержались в показаниях лжесвидетелей, данных ими по приказу следователей. Отец Иоанн на вопрос следователя ответил, что в 1922 году он участвовал в собраниях союза христианской молодежи, которые проходили в помещении Тимирязевской академии. «Беседы велись на церковно-философские темы», — написал следователь. Основной задачей кружка являлось воспитание молодежи в религиозно-нравственном духе. «Участниками кружка являлись студенты высших учебных заведений, но фамилий их я не помню», — сказал отец Иоанн. Когда следователь предложил подписать протокол, написанный со слов священника, отец Иоанн написал: «В христианском кружке молодежи никаких бесед на церковно-философские темы я не вел, да там их и вообще не было. Все дело там сводилось к истолкованию слова Божия (отдельных мест и отрывков), совокупному обмену мыслями по поводу прочитанного стиха или отрывка. В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю».
15 марта 1933 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило протоиерея Иоанна к трем годам ссылки в Северный край, которую он был отправлен отбывать в Вологодскую область. По окончании ссылки он вернулся в Москву, вышел за штат. Потом уже на следствии заявил, что принадлежит "истинно-православной церкви".
22 января 1938 года власти снова арестовали священника, и он был заключен в Таганскую тюрьму в Москве. Во время следствия было поставлено в вину организация "академического дня" (так назывались собрания бывших воспитанников Московской Духовной Академии после ее окончания), участие в Соборе 1917-1918 гг.
На допросе следователь спросил отца Иоанна:
— Что такое академический день?
— Постановлением советского правительства была закрыта Московская Духовная академия; мы, воспитанники пятидесятого курса академии, живущие в Москве, в память о Духовной академии собирались на молитвенные собрания и товарищеские обеды, — ответил отец Иоанн.
— Какие обсуждались вопросы на ваших собраниях? — спросил следователь.
— На наших собраниях мы делились воспоминаниями из академической жизни и обменивались мнениями по вопросам церковной жизни, службы и так далее.
— Для какой цели вы хранили антиминс?
— Антиминс я хранил как память об отце-священнике, а, кроме того, возможно, и мне пришлось бы служить на нем литургию, — ответил священник.
(Здание бывшей пожарной части Московского сельскохозяйственного института, часть которого в настоящее время занимает домовая церковь Иоанна Артоболевского, Тимирязевская ул., Москва)
На этом допрос был закончен.
14 февраля 1938 года тройка НКВД по Московской обл. приговорила протоиерея Иоанна по ст.58-10 УК РСФСР "контрреволюционная агитация" к расстрелу. По приговору: "Артоболевский Иван Алексеевич действительно являлся активным деятелем ИПЦ, членом Поместного Собора Православной Церкви... в узком кругу своих единомышленников проводил глубоко законспирированную церковную деятельность... Виновным себя не признал, но полностью уличен показаниями свидетелей..."
Протоиерей Иоанн Артоболевский был расстрелян 17 февраля 1938 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.
В августе 2000 года протоиерей Иоанн Артоболевский причислен к лику святых Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви.
Священномученик Николай Кандауров, пресвитер
(Священник Николай Кандауров с сыном Колей. 1915 год)
Память 4 февраля, в Соборах новомучеников и исповедников Церкви Русской, Бутовских новомучеников и Московских святых.
Родился 21 января 1880 года в станице Барсуковской на Кубани в семье военного Андрея Кандаурова. Со стороны матери, Анны Александровны, многие из предков были священниками. Все предки со стороны отца были военными, большей частью офицерами, почти все были участниками сражений во время многочисленных войн, которые вела Россия, защищая свою независимость. Андрей Кандауров дослужился до высоких офицерских званий и за участие в военных действиях был награжден двумя орденами. Отслужив свой срок, он вышел в отставку и был назначен инспектором народного образования по Северо-Кавказскому округу. В конце ХIХ - начале ХХ века по России прокатилась волна революционного террора, когда были убиты многие государственные деятели, офицеры полиции и армии; от террористов страдали и случайные люди. В 1898 году террористами был убит и Андрей Кандауров. Террористы признали, что это убийство было бессмысленным и случайным, и пришли к Анне Александровне предложить ей в качестве компенсации материальную помощь, так как ее муж убит по ошибке, но та только сказала: «Господи, да какая там помощь! Прости вас, Господи, вы не знаете, что творите!»
Это время характеризовалось не только разгаром террора, но и не удерживаемой ничем пропагандой безбожия; дело доходило до того, что дети из семей священнослужителей под давлением общественного мнения отказывались принимать священный сан. Воспитанный в глубоко верующей семье военных, Николай Андреевич был человеком долга, и распространившиеся в обществе трусость и малодушие только укрепили в нем решимость идти наперекор обстоятельствам, избрать поприще наиболее трудное. «Кому-то надо же быть священником», - сказал Николай своей матери, решив избрать путь служения Богу и народу на поприще пастырской деятельности.
В 1907 году окончил Ставропольскую духовную семинарию. Еще будучи семинаристом, он женился на Елене, дочери священника Иоанна Карагачева. Впоследствии у них родилось три сына и три дочери.
В 1908 году был рукоположен в сан священника и затем служил в храмах на Северном Кавказе - в станицах Воздвиженская, Новоалександровская, Усть-Лабинская и Рождественская Армавирского округа.
Он служил на Северном Кавказе, когда там проходили активные военные действия во время гражданской войны. Не обращая внимания на то, занималась ли территория, где был расположен его приход, красными или белыми, он говорил тем и другим, что смотрит на гражданскую войну как на самоубийство нации.
Бывало, что после такого рода проповедей офицеры белой армии подходили к нему и просили не говорить подобных проповедей.
После ухода белых и утверждения на Северном Кавказе советской власти начались гонения, разгар которых пришелся на время изъятия церковных ценностей в 1922 году. Местные власти однако относились с большим уважением к священнику, и их представители не раз приходили к нему домой и предупреждали о готовящемся аресте: «Николай Андреевич, готовятся документы на ваш арест, уезжайте, мы дадим вам лошадей, берите и уезжайте». Приходили и встревоженные прихожане и также уговаривали священника на время покинуть село. Но отец Николай остался. И по-прежнему бесстрашно говорил проповеди о том, что его волновало, - о всё истребляющем безбожии, о поругании православной России. Проповеди его были настолько созвучны настроению прихожан - в большинстве своем прошедшим несколько войн казакам, что, слушая своего пастыря, многие из них плакали.
Когда священнику говорили, что его проповеди контрреволюционны и он может быть за них арестован, отец Николай отвечал: «В моих проповедях ничего контрреволюционного нет, я говорю о судьбе нашей России».
В 1930 году был арестован и приговорен к двум годам исправительно-трудового лагеря. В заключении работал сначала грузчиком торфа, а затем кладовщиком на Шатурской электростанции. Во время его заключения дома умерла от голода жена Елена. Голод был в то время такой, что если где умирала на дороге от истощения лошадь, то уже через несколько часов от нее не оставалось ни костей, ни копыт. В станицах на Кубани не осталось ни собак, ни кошек.
Когда отец Николай освободился из заключения, ему был предложен приход в селе Высочерт в Белоруссии. Он был назначен в храм настоятелем и возведен в сан протоиерея. Во время служения отца Николая в Высочерте в Белоруссии разразился голод. Семья спаслась от голодной смерти, благодаря помощи директора маслозавода; это была глубоко верующая женщина, она оставляла семье священника бидон молока, за которым дети священника шли за семь километров.
В 1935 году был назначен настоятелем Введенского храма в селе Подлесная Слобода Луховицкого района Московской области. Когда отец Николай приехал в село, то община была рассеяна, а власти приняли твердое решение закрыть храм.
(Храм в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы в селе Подлесная Слобода (Луховицкое благочиние Московской епархии))
Через некоторое время отец Николай собрал вокруг храма крепкую общину, храм был отремонтирован и обновлен крест. Храм отец Николай содержал в идеальном порядке, это был дом Божий, куда шли люди на праздник. Несмотря на то, что у священника были больные ноги и порок сердца, он пешком обходил свой большой приход. Во время богослужений в храм приходило молиться столько народа, что он не вмещал всех, и люди стояли на улице. Для любого человека, проживающего в округе и попавшего в бедственное положение, священник стал последним прибежищем и надеждой. Никогда он не отказывал в просьбах нуждающимся. Зачастую, приходя домой, он вынужден был говорить матери: «Мама, я сегодня вам на еду ничего не дам, у меня нет сейчас денег, все, что было, я отдал больным». Мать не возражала и не роптала, будучи уверенной, что Господь никогда не оставит того, кто оказал помощь ближнему.
Сестра отца Николая, преподававшая пение, не раз говорила брату, что у него замечательные певческие способности. Видя, какие пришли времена, и опасаясь за судьбу брата, она не раз указывала ему на его исключительный слух и хорошо поставленный голос и уговаривала оставить священническое служение: «Надо тебе спасаться, у тебя семья, подумай о семье, переходи петь в театр, у тебя всё будет - и слава, и деньги». Но он всегда отказывался от подобных предложений, говоря, что он уже взял свой крест, который донесет до конца.
Вечером 25 января 1938 года вся семья сидела в комнате после богослужения. Было темно, горела всего лишь одна свеча, топилась печь, на которой готовилась еда, напротив нее расположились дети. Отец Николай помешивал кочергой угли в печи и рассказывал детям что-то радостное. Вдруг раздался громкий стук в дверь, она распахнулась, свеча погасла. Кто-то из детей зажег лампу, и все увидели в проеме двери человека в шинели, подпоясанной ремнем, на котором висела кобура с пистолетом.
- Кандауров здесь проживает? - грубо выкрикнул он.
- Дети, это всё! - сказал отец Николай детям, и хотя стал сосредоточенно серьезным, но прежний его мирный и ласковый настрой не изменился, и уходя он тепло попрощался со всеми.
Во время обыска отец Николай держался спокойно, и несмотря на то, что стоял январь и на дворе было холодно, из теплых вещей он взял лишь телогрейку.
После ареста священник был заключен в тюрьму в городе Коломне, а затем в тюрьму в Москве. На следующий день состоялся допрос. Протоиерея Николая обвиняли в том, что он будто бы вел антисоветскую агитацию и распространял контрреволюционные слухи. Священник не признал себя виновным. В тот же день «дело» было закончено, следователь составил обвинительное заключение и отправил его на рассмотрение Тройки. 2 февраля 1938 года Тройка НКВД приговорила отца Николая к расстрелу.
(Священник Николай Кандауров. Москва. Тюрьма. 1938 год)
17 февраля 1938 года был расстрелян и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово.
Причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 2000 года для общецерковного почитания.
Тропарь
глас 1
Пастырская свирель сладкогласия твоего/ собирает словесныя овцы/ еже внимати житию твоему, славне:/ како о благочестии подвиглся еси,/ како среде гонений храмы воздвизал еси,/ како претерпел еси скорби лютыя,/ како душу о Христе положил еси, о Николае,// сладчайший молитвенниче наш.
Мученик Феодор Пальшков
Память 4 февраля, в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской и в Соборе Бутовских новомучеников.
Родился в 1871 году в селе Прудки Касимовского уезда Рязанской губернии в семье псаломщика Луки Павловича и его супруги Александры Федоровны Пальшковых.
В 1894 году окончил Московскую духовную семинарию и стал безвозмездно преподавать в московской Скорбященской двухклассной церковноприходской школе в Ямской Коломенской слободе.
В 1896 году была освящена Скорбященская церковь при Алексеевской психиатрической больнице на Канатчиковой даче в Москве и Федор Лукич был назначен туда псаломщиком.
Церковь и некоторые здания больницы начали строиться в 1890 году в соответствии с решением Московской Городской Думы на средства благотворителей и, в частности, городского головы Николая Александровича Алексеева. В 1896 году епископ Можайский, викарий Московской епархии Тихон (Никаноров) освятил здание храма, расположившегося в верхнем этаже центрального административного здания.
В 1901 году был избран членом Комиссии по устройству публичных народных чтений в Москве.
С 1903 года он стал преподавать в воскресной школе при чайной Даниловского отделения 1-го Московского Общества трезвости, а с 1904 года стал учителем церковноприходской школы при этом обществе. Всё это время он продолжал служить псаломщиком в Скорбященской церкви, а с 1905 по 1935 год был псаломщиком в храмах Московской епархии.
В 1914 году был псаломщиком храма Воскресения словущего, что в Даниловской слободе.
В 1935 году он попытался поселиться в Москве, но уже скоро, в 1936 году, был вызван в паспортный стол, где у него отобрали паспорт и велели выезжать из Москвы, и он поселился у брата в Можайске. Незадолго перед арестом, в 1937 году, он устроился работать сторожем конторы Водоканалпроекта.
17 января 1938 года был арестован и заключен в Таганскую тюрьму в Москве.
– Будучи активным участником тихоновского течения – "истинноправославной церкви", с появлением обновленческой церкви вы на сегодняшний день какое признаете течение правильным – тихоновское или обновленческое? – спросил следователь.
– Будучи активным деятелем и почитателем патриарха Тихона, я, по своим убеждениям, считаю правильным тихоновское течение, которое поддерживаю по настоящее время, и в нем, как единственно правильном, достаточно убежден.
– Таким образом, вы советскую власть как власть, не данную Богом, не признаете?
– Хотя я и являюсь активным деятелем и почитателем патриарха Тихона, но я советскую власть как таковую признаю.
– Ваше отношение к советской власти?
– Мое отношение к советской власти враждебное.
– Скажите, в чем выражается ваше враждебное отношение к советской власти?
– В том, что я, будучи ущемлен политикой советской власти как служитель культа гонениями советской власти на религию и духовенство, был лишен избирательных прав, лишен свободного проживания в Москве и получения паспорта. Все это приводило меня к тому, что я неоднократно высказывал свое недовольство советской властью и проводимой ею политикой среди окружающих меня лиц.
– Скажите, когда, где, в присутствии кого и что именно вы говорили против партии и советской власти?
– Когда, где и в присутствии кого я говорил против партии и советской власти, я не помню, но знаю, что я говорил: "Советская власть жестоко расправляется с религией и духовенством. Духовенство сейчас повсеместно арестовывается и выселяется в отдаленные места, церкви разрушаются. Раньше при царском правительстве этого не было..." О конституции я говорил: "В конституции написано, что Церковь отделена от государства, а на самом деле государство вмешивается в церковные дела и разрушает церкви, а духовенство и верующих арестовывает только за то, что они веруют в Бога". Отсюда как вывод, что советская власть пишет одно, а на деле делает обратное.
– Скажите, кто из ваших единомышленников поддерживал ваши высказывания?
– Мои высказывания никто не поддерживал, а, наоборот, меня предупреждали, чтобы я был осторожен в этих высказываниях, так как это могло привести к тому, что я буду арестован.
После допросов Федора Лукича были допрошены дежурные свидетели, которыми оказались его соседи по улице; они подписали необходимые протоколы, и 9 февраля 1938 года следствие было завершено.
14 февраля тройка НКВД по Московской области приговорила его к расстрелу за "контрреволюционную монархическую агитацию, восхваление царского строя, враждебное отношение к советской власти и советскому государству".
Расстрелян 17 февраля 1938 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.
Причислен к лику святых новомучеников Российских постановлением Священного Синода 6 октября 2003 года для общецерковного почитания.