В Воронежской области, недалеко от границы с Украиной, есть место с необычайно красивым, сказочно-фэнтезийным названием – Дивногорье. И этот край меловых холмов полностью оправдывает такое имя, здесь действительно очень красиво. Даже осенью, в пасмурную погоду. А может быть, осенью даже и ещё красивее – серые нависшие облака оттеняют белизну взгорий и возвышающихся над их склонами див – величественных белокаменных скал причудливых форм.
Скорее всего, такие внушительные творения природы служили объектами поклонения ещё в дохристианскую эпоху. А потом появившиеся в здешних местах последователи Христа стали устраивать, по своему обыкновению, собственные святилища на месте бывших языческих. Так в этих местах появились пещерные монастыри.
Существуют целых три версии происхождения пещер Костомаровского монастыря в Дивногорье. Первая, самая смелая из них, относит зарождение подземных храмов к самому началу христианской эпохи, чуть ли не временам Нероновых гонений. В пользу этого предположения говорит подмеченное археологом и краеведом XIX века Д. М. Струковым сходство архитектуры здешних пещерных сооружений с подземными храмами малоазийской Каппадокии. Вторая версия утверждает, что подземелья были выкопаны византийскими монахами, скрывавшимися здесь от преследований во времена иконоборчества, в VIII-X веках. Согласно же третьей, костомаровские пещеры – дело рук украинских монахов, бежавших в XVII веке на Дон после Брестской унии 1596 года. Впрочем, эти версии принципиально друг другу не противоречат, может быть, здесь последовательно отметились все их персонажи.
Однако первые документальные свидетельства о Костомаровских пещерах относятся к рубежу XVIII – XIX веков. Вокруг них сложилась община верующих из местных крестьян, живущая по монашеским уставам, а сами пещеры стали местом массового паломничества. Скорее всего, быть бы здесь рано или поздно и официальному монастырю, но помешала революция, после которой община была разогнана, как рассадник мракобесия, а самый большой пещерный храм даже попытались взорвать. К счастью, ничего из этой затеи не вышло, и новые власти ограничились тем, что повесили на его ворота замок, и настоятельно порекомендовали местным жителям не посещать эти холмы.
Тем не менее, в костомаровских катакомбах продолжали скрываться иноки-подвижники. Старожилы здешних мест вспоминали, что в середине двадцатых годов их родители собирали одежду и продукты для живших в подземных укрывищах монахов.
Одним из таких монахов был Пётр Еремеенко из соседнего села Белогорье, блаженный юродивый, живущий простой, святой жизнью, один из тех, про кого Иисус сказал, что «их есть Царствие Небесное». В силу своих душевных качеств он пользовался огромной любовью у местных жителей. Однако даже такой простой и безобидный человек попал под каток массовых репрессий тридцатых годов. Умер подвижник вскоре после ареста, в Острогожской тюрьме. А среди жителей окрестных сёл, которые не захотели поверить в такую чудовищную несправедливость, до сих пор жива легенда, что святой не погиб в неволе, а исчез из закрытой камеры, подобно апостолу Петру, и по сегодняшний день обретается в своих любимых пещерах или в окрестных лесах.
Блаженный старец Пётр ещё не канонизирован, но для местных жителей он был и остаётся настоящим святым, подвижником и мучеником.
Помимо подземных храмов есть в Костомаровской обители и наземный, в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших», построенный уже после 1997 года, когда Костомаровский женский монастырь был официально открыт. В него и устремились мои спутники-сопаломники самым первым делом, когда мы ранним утром приехали в монастырь из Волгограда.
Существуют целых три версии происхождения пещер Костомаровского монастыря в Дивногорье. Первая, самая смелая из них, относит зарождение подземных храмов к самому началу христианской эпохи, чуть ли не временам Нероновых гонений. В пользу этого предположения говорит подмеченное археологом и краеведом XIX века Д. М. Струковым сходство архитектуры здешних пещерных сооружений с подземными храмами малоазийской Каппадокии. Вторая версия утверждает, что подземелья были выкопаны византийскими монахами, скрывавшимися здесь от преследований во времена иконоборчества, в VIII-X веках. Согласно же третьей, костомаровские пещеры – дело рук украинских монахов, бежавших в XVII веке на Дон после Брестской унии 1596 года. Впрочем, эти версии принципиально друг другу не противоречат, может быть, здесь последовательно отметились все их персонажи.
Однако первые документальные свидетельства о Костомаровских пещерах относятся к рубежу XVIII – XIX веков. Вокруг них сложилась община верующих из местных крестьян, живущая по монашеским уставам, а сами пещеры стали местом массового паломничества. Скорее всего, быть бы здесь рано или поздно и официальному монастырю, но помешала революция, после которой община была разогнана, как рассадник мракобесия, а самый большой пещерный храм даже попытались взорвать. К счастью, ничего из этой затеи не вышло, и новые власти ограничились тем, что повесили на его ворота замок, и настоятельно порекомендовали местным жителям не посещать эти холмы.
Тем не менее, в костомаровских катакомбах продолжали скрываться иноки-подвижники. Старожилы здешних мест вспоминали, что в середине двадцатых годов их родители собирали одежду и продукты для живших в подземных укрывищах монахов.
Одним из таких монахов был Пётр Еремеенко из соседнего села Белогорье, блаженный юродивый, живущий простой, святой жизнью, один из тех, про кого Иисус сказал, что «их есть Царствие Небесное». В силу своих душевных качеств он пользовался огромной любовью у местных жителей. Однако даже такой простой и безобидный человек попал под каток массовых репрессий тридцатых годов. Умер подвижник вскоре после ареста, в Острогожской тюрьме. А среди жителей окрестных сёл, которые не захотели поверить в такую чудовищную несправедливость, до сих пор жива легенда, что святой не погиб в неволе, а исчез из закрытой камеры, подобно апостолу Петру, и по сегодняшний день обретается в своих любимых пещерах или в окрестных лесах.
Блаженный старец Пётр ещё не канонизирован, но для местных жителей он был и остаётся настоящим святым, подвижником и мучеником.
Помимо подземных храмов есть в Костомаровской обители и наземный, в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших», построенный уже после 1997 года, когда Костомаровский женский монастырь был официально открыт. В него и устремились мои спутники-сопаломники самым первым делом, когда мы ранним утром приехали в монастырь из Волгограда.
Монастырские ворота

Утреннее монастырское богослужение длилось долго, несколько часов подряд. Я тоже немного постоял на службе, после чего отправился исследовать территорию монастыря. Точнее ту её половину, которая открыта для посетителей.
Костомаровская женская обитель уютно расположилась в долинке между грядой меловых холмов с одной стороны и зелёной травянистой возвышенностью – с другой. Входы в пещерные храмы расположены на длинной каменной террасе, пролегающей на склонах возвышающихся над монастырём холмов. Самый большой из этих храмов, Спасский, выкопан под двумя высокими дивами с надетыми на их вершины церковными куполами и втиснутой между ними звонницей. Этот необычный природно-архитектурный объект является «визитной карточкой» Костомаровского Спасского монастыря.


Раньше див над долиной было больше, но какие-то не в меру прыткие местные жители в своё время распилили и вывезли часть из них для своих хозяйственных нужд. Искренне надеюсь, что разрушенные природные памятники не пошли этим людям на пользу.
С этого храма и начинаются экскурсии по монастырским подземным достопримечательностям. Когда женщина-гид открыла нам ворота в скале, я ожидал увидеть какие-то мрачные тесные помещения с утопающими в темноте стенами, но Спасский храм оказался неожиданно большим и приветливым, хорошо освещённым пламенем свечей, стоящих перед многочисленными иконами, висящими на массивных четырёхугольных колоннах, которые поддерживают свод храма. Одна из них – список главной иконы монастыря, образа Костомаровской Божьей Матери, известной ещё как «Расстрельная», со сквозными отверстиями от пуль, которыми расстреливали образ бравые красноармейцы. Повреждения эти изображены на копии так искусно и правдоподобно, что, только подойдя вплотную я понял, что они всего лишь нарисованы.
К сожалению, фотографировать в храме «не благословляется», сиречь, в переводе с церковного языка на общедоступный, запрещено.
От храма под дивами тропинка ведёт к трём пещеркам-затворам. Они совсем небольшие, не более нескольких метров в длину. Над одним из бывших затворов возвышается башенка, увенчанная ангелом с трубой, делающим ножками какое-то балетное па. В этой пещерке находится мозаичная икона Симеона Столпника размером в человеческий рост. Возможно, подвизающийся здесь в своё время монах тоже столпничал.


Храм Серафима Саровского в четвёртой по счёту пещере от див является, наряду с «Взысканием погибших» и Спасским, одним из трёх действующих храмов монастыря.

В его белых меловых стенах вырезаны большие барельефы, изображающие самого преподобного Серафима и его любимую икону Божьей Матери, а также образа Спаса и почему-то Сергия Радонежского.
Самая крайняя пещера, на входе в которую терраса заканчивается, называется пещерой Покаяния.

Она окружена рекордным количеством различных преданий и просто слухов. И не только православно-церковных. Вот как, например, описывает эту пещеру путешественник и эссеист Олег Давыдов: «Сквозь страшилки уже на пороге пещеры проглядывало нечто вызывающее настоящий трепет. Когда попадаешь внутрь, в первую очередь зажигаешь свечу (там не признают электричества) и идёшь по коридору пока не упрёшься в стену. До этого места тебя сопровождают. А далее направо ведёт узкий ход, и по нему уже ты движешься в одиночестве в то самое место, где, собственно и должно совершаться покаяние. Свод низкий. Ты идёшь и касаешься макушкой потолка. Мало-помалу сгибаешься. Это ощущается как преклоняющее прикосновение чьей-то руки… Мне почудилось, что в Пещере есть кто-то. Какой-то комок невидимой жизни. Что-то явно присутствующее, но не показывающее себя. К нему можно обратиться и оно тебя выслушает. И поймёт. И, возможно, отпустит грехи. Даже такие, о которых ты не имеешь понятия. Точнее, оно примирит тебя с собой, если, конечно, ты с собою в разладе».
Сейчас пещера Покаяния уже не та, что была ещё совсем недавно. Ход в неё расширен и неплохо освещён свечами, стоящими перед образами в нишах.
Лично я никакого сверхъестественного присутствия в этом месте, честно говоря, не почувствовал. Хотя, конечно, как и полагается, принёс покаяние в том, что считаю своим самым большим грехом – расхлябанном, сумбурном и безответственном образе жизни, и пообещал, что исправлюсь, выйдя из греховной зоны комфорта. После чего поклонился святому месту и ретировался.
Административный корпус монастыря

Напоследок мы с сопаломником Василием поднялись на вершину мелового гребня,
Вид с гребня холма на монастырские ворота

к часовне в память блаженного Петра.

В ней на стене висит напечатанное большими буквами обращение к паломникам с просьбами не вкладывать записки в щели стоящего здесь большого деревянного креста и не оставлять в часовне деньги. Но, тем не менее, под крестом таки валялись несколько десятирублёвых купюр. Видимо, это какой-то неискоренимый местный обычай. В часовне очень мощная акустика, звуки отдаются от стен мощным эхом. Ещё выше находится холм, который называется Голгофа, с возвышающимся на нём поклонным крестом. Он действительно чем-то немного напоминает художественные и кинематографические изображения места казни Христа.

Голгофа – кстати, не единственный библейский топоним в монастыре, где-то здесь ещё есть гора Фавор и поток Кедрон.

***
Дивногорский Успенский монастырь стоит недалеко от берега Дона, а поскольку спуск к этому берегу здесь высок и крут, подъехать к нему практически невозможно. Автобусы с паломническими группами и паломники-индивидуалы на автомобилях оставляют свой автотранспорт на специально оборудованной стоянке (отсюда, кстати, открывается совершенно потрясающий вид на другой берег реки, словно смотришь на ожившую карту на столе) и спускаются вниз по металлической лестнице в чащобе деревьев и кустов, которая кажется нескончаемой. Словно не к монашеской обители направляешься, а к берегу Стикса, подумал я.
Наконец внизу, в просвете между деревьями, показались кресты монастырских храмов. Выйдя из зарослей, я обнаружил слева от себя монашескую обитель, а справа – большой белый холм, на склоне которого возвышались дивы, ещё крупнее и многочисленнее, чем в Костомаровском монастыре. Некоторые из них также были увенчаны церковными куполами. К этим дивам я и направил свои стопы после того, как расположился в гостиничной келье и постоял немного на вечерней службе. На мой взгляд, только так и надо приобщаться к подобным местам – в одиночку, без суеты и гомона групповых экскурсий.



Впрочем, с экскурсией я тоже здесь побывал, следующим утром. Нас сопровождал монастырский гид, открывший нам ворота в катакомбы под дивами. Эти подземелья, возможно, помнят легендарных основателей первого то ли монастыря, то ли скита в этом месте, Ксенофонта и Иоасафа, которые, согласно преданию, вошедшему в каноническую монастырскую историю, бежали из Сицилии от преследований со стороны католиков и обосновались в русских землях. Хотя в каком веке это было и было ли вообще, доподлинно неизвестно. Но вполне вероятно, что в пятидесятых годах XVII века группа монахов, беженцев из Гетманщины, ставших первооснователями Дивногорского монастыря, выбрали именно это место не случайно, а потому что обнаружили следы предшественников. О развалинах древнего монастыря выше часовни, высеченной в меловой горе, упоминает и генерал Патрик Гордон, проплывавший здесь из Воронежа в Азов в 1696 году.
С 1653 года, от которого отсчитывается официальная история монастыря, ему довелось немало повидать и пережить. В первые годы существования он часто подвергался нападениям татар и «воровских людей», в период расцвета был духовным центром всего Черноземного края, имел большие богатства и земельные владения, затем, придя в упадок в результате екатерининских секулярных реформ, в 1786 году был упразднён, но 42 года спустя снова возродился. В сентябре 1670 года под стенами Дивногорского монастыря состоялось решающее сражение крестьянского ополчения брата Степана Разина, Фрола с царскими войсками, а в 1699-м здесь на клиросе пел сам Пётр I (который, несмотря на Всешутейшие и Всепьянейшие «соборы», был всё же довольно набожным монархом).
Революция 1917 года обрекла все российские храмы и монастыри на незавидную судьбу, и Дивногорская обитель в полной мере разделила их участь. В 1924 году она была закрыта, а все монахи утоплены в Дону, за исключением полутора десятков человек, которые сумели бежать и укрыться в соседнем пещерном скиту. Но в тридцатых годах советские карательные органы дотянулись до них и там, и все затворники были расстреляны.
Строения Дивногорского монастыря были отчасти разрушены, а в уцелевших открылся дом отдыха «Дивногорье». В шестидесятых он был перепрофилирован в туберкулёзный санаторий, который существовал на этом месте вплоть до 1997 года, когда остатки монастыря были возвращены Воронежской епархии.
В монастырских храмах


В настоящее время обветшавшее было подземелье под дивами подверглось полной реконструкции в целях безопасности, так что стены и колонны там теперь «новодельные».
С площадки перед дивами открывается не менее захватывающий вид, чем от автостоянки. Даже ещё красивее. Прямо под ногами лежит монастырь с куполами своих церквей, панораму которого не особо портит даже колокольня в лесах, за монастырскими стенами проходит железная дорога, по которой время от времени проезжают электрички, привозящие в обитель богомольцев из соседних населённых пунктов, а за полотном железной дороги простираются сказочные, чуть тронутые сентябрьской желтизной леса, перемежаемые зелёными полями, среди которых причудливо извивается серебристая полоска реки.
С железной дорогой и лесом я тоже успел немного познакомиться, пока мои спутники отбивали поклоны на утренней службе.

Крутая каменистая тропинка ведёт отсюда на самую вершину холма, где стоит большой поклонный крест.


Если я правильно понял генерала Гордона, он находится приблизительно на том месте, где в незапамятные времена находился монастырь-предтеча Успенского. Панорама окрестностей отсюда выглядит ещё умопомрачительнее.

А если пойти дальше, над склоном, то можно попасть к автостоянке, минуя подъём по лестнице. Может, я так бы и сделал, да только моя сумка с вещами оставалась заложницей в монастырской келье. Так что воленс-ноленс пришлось спускаться вниз.
***
С происхождением Белогорского Воскресенского монастыря, в отличие от двух его «братьев» (ведь дивногорско-белогорские монастыри – как три брата, с разными биографиями и судьбами, но близкие и родные по духу), всё более или менее ясно. У его истоков стояла казачка Мария Шерстюкова, бывшая в своё время женщиной очень весёлого нрава и соответствующего поведения, но к пятидесяти годам, как это часто бывает, раскаявшаяся и, подобно Марии Египетской, обратившаяся помыслами к Творцу. Будучи в 1796 году на богомолье в Киево-Печерской лавре, она испросила благословения на монашеский подвиг, после чего, вернувшись в родные края, поселилась на одном из местных меловых холмов и начала копать в нём пещеру.
Однако жители окрестных хуторов, зная Марию не с лучшей стороны (помимо всего прочего, она ещё слыла колдуньей и чернокнижницей), решили, что землячка задумала что-то недоброе, и начали её преследовать. К ним присоединились местные власти. Но у монахини уже появились помощники и сподвижники. В конце концов, конфликт приобрёл такой масштаб, что о нём стало известно самому государю императору в Петербурге, и он самолично издал указ о расследовании дела белогорской пещерокопательницы. Созданная для этой цели комиссия признала истинность благих намерений Марии. Так возглавляемая ей община получила самую широкую известность и поддержку на самом высоком уровне.
Последователи Марии продолжили её дело и после кончины подвижницы в 1822 году. И к 1917 году, когда их работы по понятным причинам прекратились, общая длина пещер достигала уже двух с половиной километров, а над ними возвышался наземный монастырь с двумя большими храмами и многочисленными корпусами для братии и паломников, которые посещали обитель тысячами.
Но после революции монастырь был закрыт, монахи разогнаны или сосланы, храмы взорвали, а прочие постройки разобрали на стройматериалы. Пришли в запустение и подземные сооружения. Сейчас доступно менее половины пещерных ходов, лишь около километра, остальная их часть погребена под завалами. Тем не менее, пещеры продолжают оставаться главной «фишкой» монастыря, потому что его наземные сооружения более чем скромны. Одна лишь маленькая деревянная церковка увенчивает собой вершину холма, не считая, конечно, хозпостроек. Даже официально открыт был Белогорский монастырь с большим запозданием, лишь в конце 2013 года.

Основной причиной такого положения дел, вероятно, является малый интерес к монастырю со стороны паломников, из-за его труднодоступности. Места, через которые надо проехать, чтобы его достичь, в народе грубо, но метко называют «херово-кекерово» (чтобы не выразиться сильнее). Дорога петляет между кручами, через какие-то хутора, по сравнению с которыми даже поселения амишей, наверное, показались бы венцом цивилизации. Я несколько раз всерьёз начинал опасаться, что автобус сейчас где-нибудь застрянет, и нам всей ватагой придётся его выталкивать.
Но претерпевшие всё до конца получают достойную награду. «Священное безмолвие и гладь, прозрачен воздух и безмолвно чист, безмерна неземная благодать, обрывист берег правый и скалист» – так сказал поэт о Белогорском монастыре. Донской берег здесь действительно очень крут и высок, и вид с него захватывает дух. А над руслом Дона, которое видно отсюда на много километров вверх и вниз, и простирающимися за ним бесконечными, до далёкого, в синей дымке, горизонта, лесами разлит величественный покой и густая прохладная тишина.

И пока мои спутники бродили глубоко под землёй, по пещерным норам и тоннелям, я любовался Тихим Доном с высоты птичьего полёта и слушал эту волшебную поднебесную тишину, которая гораздо больше мне по душе, чем ватная тишина тёмных подземелий.

Оригинал взят у